Тварь болотная

Опубликованно 11.05.2018 04:36

20-летняя дружба-ненависть, которая приводит к убийству. Безумие, заставляющее пойти на преступление и взять на себя чужие грехи. Роман из викторианской жизни с элементами семейного насилия. Три книги, которые притворяются детективами, в обзоре «».

Яна Вагнер «Кто не спрятался» («Редакция Елены Шубиной»)

Роман начинается (да и продолжается) как классический герметичный детектив, местами заигрывающий с не менее хрестоматийным жанром фильмов ужасов — тем, который про заброшенный дом на горе. Девять друзей-коллег в возрасте после 40, из той социальной прослойки, которую принято называть творческой интеллигенцией (режиссер, сценарист, актриса, писательница, юрист, продюсер и их мужья-жены) собрались вместе снимать сериал в Восточной Европе. Но прежде решили провести неделю в туристическом домике на горе, потому что вообще-то они дружат с юности и давно вот так не собирались все вместе. Домик (бывший горный санаторий для высокопоставленных коммунистов) призван обеспечить постояльцам максимальный покой: в нем нет интернета и мобильной связи, а с миром он сообщается при помощи канатной дороги.

Поднявшись на гору в сопровождении смотрителя виллы — вежливо-презрительного европейца по имени Оскар, тусовка немедленно надирается до бесчувствия (пить начали еще с утра в аэропорте). А следующим утром, когда разбуженные холодом и похмельем отдыхающие начали выползать из своих номеров, выясняется, что, во-первых, они остались без электричества из-за оледенения проводов, во-вторых, канатка не работает (по этой же причине), в-третьих, «негритят» осталось восемь, потому что актрису Соню кто-то ночью с особым цинизмом дважды проткнул лыжной палкой, в-четвертых, этот же кто-то, а возможно, и другой, разбил радиопередатчик, по которому можно было вызвать помощь.

После того, как первый шок отступил, а мерзлый труп нашел временное пристанище в гараже, друзья, снова приняв на грудь, приходят к пугающему выводу, что это мог сделать только кто-то из своих. В этот момент сюжет, сжигая покрышки, делает резкий разворот в сторону психологического романа в ключе Достоевского. Персонажи принимаются грызться и обвинять друг друга (тем более, что каждый к 40 годам успел накопить грешков), а автор, который первые 150 страниц книги томился от безделья и мучил читателя интерьерными экзерсисами в духе школьного топика «Моя комната», описывая «дующиеся» диваны, «спящие» в шкафах тарелки и «жмущиеся» друг к другу паркетные доски, наконец находит применение своей наблюдательности и с ренессансной избыточностью принимается рисовать безжалостные психологические портреты каждого из обитателей виллы.

Довольно быстро становится понятно, что ради череды этих сочных флэшбеков, описывающих трудное или, напротив, золотое детство героев, их яркую/бледную/трагическую/опасную юность, брак по любви/брак-привычку или брак по расчету и их эволюцию, роман и был задуман. По крайней мере, это самая яркая и, пожалуй, удачная его часть. Правда к финалу, когда описан, проанализирован и вывернут наизнанку даже застегнутый на все европейские пуговицы смотритель Оскар, герои (и читатель) уже так устали от психоаналитического мяса, что открывшаяся информация, кто и почему убил актрису Соню — уже никого не волнует. И не обязательно расценивать этот эффект как недостаток.

Федерико Аксат «Последний шанс» (перевод Е. Хованович, изд-во «Синдбад»)

Роман-лабиринт, роман-иллюзия, роман-кошмар, в котором не то что герои, но, кажется, даже читатель временами теряет ощущение реальности и почву под ногами.

У Теда Маккея, успешного бизнесмена, отца двоих маленьких дочерей, обнаружили неоперабельную опухоль мозга. Не желая терпеть муки болезни, мужчина решает свести счеты с жизнью. И буквально в тот момент, когда он уже собрался это сделать, в дверь его дома вламывается его старинный университетский приятель, юрист, и предлагает вступить в своеобразную секту самоубийц. Чтобы родным было не так тяжело принимать добровольный уход из жизни близкого человека, члены этой группы убивают друг друга по цепочке. Правда прежде однокашник просит Теда убить одного оправданного судом мерзавца. И Тед соглашается.

Далее пересказывать роман не имеет смысла, потому что автору удается в наше время почти невозможное: удивить читателя техникой сюжетосложения. Произведение представляет собой мобильную систему зеркал, которые поворачиваясь тем или иным способом, транслируют то или иное изображение, каждое из которых кажется абсолютно правдоподобным. В зависимости от поворота литературного механизма Тед оказывается то убийцей, то жертвой, то убийцей-маньяком, то снова жертвой. Он то — онкологический больной, то — совершенно здоров. То сумасшедший, потерявший память и запутавшийся в снах и кошмарах наяву, то трезвомыслящий человек. Люди вокруг него то совершенно реальны, то оказываются двойниками и плодами воспаленной фантазии.

И пожалуй, нет ничего удивительного в том, что поисками рассудка в лабиринтах чужого поломанного сознания в этом романе главным образом занимается врач-психиатр, а полиции достается лишь эпизодическая роль.

Сара Перри «Змей в Эссексе» (перевод Ю. Полищук, изд-во «Фантом Пресс»)

Британка Сара Перри являет собой удивительный пример, доказывающий, что занудство и религиозное ханжество зависит не от воспитания, а сугубо от склонности характера. Будущая писательница родилась в английском графстве Эссекс в очень религиозной баптистской семье. Ее растили на классической музыке, литературе и вере в Бога. В Королевском университете она защитила диссертацию по готике у Айрис Мердок. Глядя на такую биографию, картина рисуется самая безрадостная. Однако именно этому автору удалось написать легкий, занятный, остроумный, игровой псевдо-детектив, поженив в нем исторические аллюзии и реминисценции с модными сегодня общественными темами.

Сначала об истории. На дворе конец XIX века, молодая вдова Кора Сиборн после смерти мужа с маленьким сыном и компаньонкой решает на некоторое время покинуть Лондон и пожить в деревушке в Эссексе, где бродит по полям и болотам в поисках окаменелостей. Во время своих длительных прогулок она встречает местного викария Уилла Рэнсома и они сообща даже умудряются спасти овцу из болота. Прогулки Коры обусловлены не только общим интересом к естествознанию, но и конкретным: в деревне ходит упорный слух, что на болотах живет огромный змей, который вполне может убить человека. Трудно себе представить, как можно в одном тексте увязать любовь к Конан-Дойлу с реверансом Лоуренсу, но у писательницы это вполне ловко получилось: в ее романе болото, трясина и якобы живущее там чудовище служат пикантными декорациями к романтическим отношениям вдовы со священником, который сам без пяти минут вдовец.

Однако Перри не забывает и про современность, которая, в частности, выражается в сюжетной линии Коры и ее покойного мужа: он был существенно старше жены и бил ее всем, что под руку попадется, например, подсвечником (привет домашнему насилию, #WhyIStayed, #WhyILeft). А также в том факте, что у сына Коры явно синдром Аспергера.

Все это может выглядеть нарочито и оттого фальшиво, но автору, как ни странно, удается очень органично, без высокомерия и дидактики вплести все темы и мотивы в одно романное полотно, в котором детективная интрига, связанная с поисками чудовища на болотах, служит разве что двигателем повествования и важна лишь в этом качестве.

Наталья Кочеткова

Категория: Культура