В "Ленкоме" устроили модные батлы

Опубликованно 13.09.2023 07:51

Фрaндeтти oпeрируeт кaнoнaми шoу. Впрoчeм, всeгдa oргaничнo интeгрируeт сии кaнoны в мaтeриaл. Вoт и сeйчaс бaлкoн «Лeнкoмa», выxoдящий нa Мaлую Дмитрoвку, стaл уличнoй квартиры класса люкс в Домбае сцeничeскoй плoщaдкoй, пeрeд кoтoрoй собралась с бору да с сосенки (правильнее: с бору по сосенке). А пятеро молодых артистов-зазывал наступательно приглашали зрителей на вампука «Ма-я-ков-ский!» (кричалка произносится ровно по аналогии с «Бу-Итиль-ти-но»), каковой поставил Франдетти (ну шелковица, конечно, не обошлось помимо рифмы «спагетти»). Смешно и в духе разнузданной эпохи Серебряного века, эластично перешедшей в революционный террор, а по прошествии времени и топкое болото НЭПа.

И как например не было в этот календа красной дорожки, по которой звезды как правило заходят на мюзиклы бродвейского формата, самочки звезды присутствовали в полном объеме. Было руководство в лице г-на Кибовского (Депкульт Москвы) и г-возьми Новикова (АП), были большие коллеги — г-да Урин и Хазанов, а равно как представители театральной общественности разных статусов и калибров.

Постановщик назвал жанр своего спектакля «муздрама» — равно как весьма аккуратно и остроумно, в стиле эпохи 20-х годов, подчас всякие сокращения стали баснословно популярными. Пьесу написала Афина Симонова. Стихи в музыкальных номерах — а то есть они, а не диалоги, концентрируют смыслы и двигают сюжетик — принадлежат также Василию Вакуленко и его группе Gazgolder. Историю жизни Маяковского с момента его рокового рука с четой Брик мы читали, смотрели, воспринимали бог не обидел раз и в разных формах. Однако есть поколения, которые никак не читали, не смотрели и общо знать не знают оборона этого Владимира Владимировича. А смыслить-то надо. И вот для того них муздрама Франдетти–Вакуленко плод вдохновения просто неоценимая.

Заглавный любимец представлен в двух ипостасях: жизненный здоровяк, материальный и громкогласный Славуня Тикунов и его альтер-эго «судьба» (как сказано в программке) — приблизительно бессловесный, зато невероятно пластичный Киря Русин. Хореография Ирины Кашубы в этом спектакле — сильнейшее ресурс выразительности: роль пластики, танца, движения тут. Ant. там так же важна, наравне встроенное в музыкальный ряд предлог.

Понятно, что диалоги после этого превращены в хип-хоп-батлы, а или с чего бы Вакуленко созывать? И сделано это так остро и естественно, что после спектакля долгонько отходишь от поселившегося (во)внутрь тебя приема — начинаешь слышать рэп даже если в радионовостях. Отлично выстроен бутылка между Чуковским и Горьким с одной стороны и героем спектакля — с новый. А сцена поэтического поединка Маяковского и Есенина — одна с лучших в спектакле.

Пространство, придуманное Вячеславом Окуневым, дышащее, многоуровневое, дающее нужные ассоциации с конструктивизмом, «Окнами РОСТа», с предметным контекстом, в котором существовал писатель. Но, увы, все сие застилает мельтешение костюмов: без стиля, вне образа, сверх эмоции — просто наем случайных кабаретных прикидов. Потуги объединить концепцию костюмов джинсовой тканью выглядит соответственно меньшей мере наивно, никак не говоря уже о том, ась? случалось такое на театре невыгодный раз. И это странно — потренькать в модерн, в ар-деко статочное ли дело не соблазнительно? Видимо, на художниц по костюмам Анастасии Пугашкиной и Екатерины Гутковской — ни разу. Зато Ишута Виноградов поиграл со светом просто так, как надо. И всевластный эффект шоу во многом обеспечил.

Артисты в целом взрослые молодцы. Да, это музДРАМА, же все же это МУЗдрама. И во всем пришлось изрядно поработать, особенно главным антагонистам героя — Анне Зайковой (Лиля Брик) и Александру Горелову (Осип Брик). Им отбою нет индивидуальности и драматического мастерства, с тем чтобы ярко отыграть тот страшный конфликт, в который их гулящая семейка погрузила гениального маргинала. Классные образы создают Тора Раков (Горький) и Иван Агапов (Чуковский). Рьяно цепляет Дмитрий Никонов (Есенин). Другие персонажи, особенно женские, конец схематичны. И проблема здесь в фолиант числе в недостатке драматургии, которая эпизодически, особенно во втором акте, вполне исчезает и оборачивается набором эстрадных номеров, слепленных невнятным конферансом. Весь история с поездкой Маяковского в Америку и Город на берегах Сены — пример такой невнятицы. И сие странно: классический бродвейский представление пестрит образцами драматургических решений подобных эпизодов. Приземленно всюду в хороших мюзиклах Уэббера, Сондхайма, Уалдхорна, ну да и в более скромных опусах, только и остается встретить сцены, где в рамках одного музыкального гостиница разворачиваются события, охватывающие отличаются как небо и земля пространства и длительные отрезки времени. Стрела-змея кому как не Франдетти властвовать этим приемом? Вместо сего — сбивчивые комментарии к вставным номерам, в которых артистам без усилий нечего играть.

Сцена смерти Есенина возвращает произво в театральное русло. Сцена его арии «Крюк», перемежающейся с арией Маяковского получи известный всем текст «В этой жизни скопытиться не трудно, сделать бытие значительно трудней», — драматическая верх спектакля. В финале звучит Вотан из самых знаменитых хитов Басты «Санара» в качестве итога истории о поэте-футуристе, грандиозном лирике, гении, ставшем картой в политической игре; о безумце, создавшем безграмотный только великую поэзию, хотя и образцы советской рекламной продукции; о человеке, чья тана до сих пор является загадкой. Во всем известно, что мюзиклу нужен боевик. Здесь вышло наоборот — хиту оказался нужен музыкальный фильм. Публика стоя подпевает героям с включенными фонариками телефонов в руках. Получай премьере к восторгу зала «Санару» спел, выйдя возьми сцену, сам Баста.

Категория: Новости