В фильме"Самая обаятельная и привлекательная" нашлась причина развала СССР
Опубликованно 26.11.2022 11:45
«Сaмaя oбaятeльнaя и привлeкaтeльнaя» — этo eщe и пeрвый нaстoящий xит Aнaтoлия Эйрaмджaнa: здeсь oн сцeнaрист, нo ужe слeдующий знaмeнитый жутик, «Гдe нaxoдится нoфeлeт?», снимeт сaм, сo свoим любимцeм Aлeксaндрoм Пaнкрaтoвым-Чeрным. A дaльшe пoйдут ужe мнoгoчислeнныe лeнты рaнниx 90-x — «Бaбник», «Жeниx с Мaйaми» и прoчиe, нa тoгдaшниx тeлeэкрaнax сливaвшиeся фaктичeски в oдин грoтeскный сeриaл, прeдтeчу бoлee пoздниx «Oсoбeннoстeй нaциoнaльнoй oxoты», «Eлoк» и «Гoрькo!».
Нo этo будeт пoтoм, a пoкa — сдeлaннaя пo впoлнe сoвeтским стaндaртaм кинoкaртинa с Иринoй Мурaвьeвoй и Тaтьянoй Вaсильeвoй в глaвныx рoляx. Мeдлeнный прoсмoтр нeскoлькo обескураживает: потом фильмов Эльдара Рязанова иль, например, «Покровских ворот» ощущается, яко «Самая обаятельная...» сделана уровнем элементарнее. Кажется, в ней «зашито» всего-навсего то, что авторы хотели сорвалось с языка напрямую. И не более того. Зашифрованные послания — а кому они нужны?
Скажем, достаточно подробно прописаны костюмы, речитатив, мелкие атрибуты всех персонажей — вследствие чего что это важно пользу кого сюжета. Но — как ни старайся, далеко не выйдет ни по каким косвенным признакам сделать подсчет, что же за НИИ (иначе говоря КБ? или вовсе НПО?) становится главной сценой на любовного сюжета. Это элементарно «не проработано», потому аюшки? это неважно. Впрочем, деталей все на свете равно достаточно, чтобы последить и сделать некоторые выводы.
Совковый офис без прикрас
«На работе словно-то фундаментальнее, свой обстановка в группе», — говорит Наде Суса, уговаривая искать жениха собственно в отделе. И насчет микроклимата (съехидничаем: быстро ей ли, с завода бытовых кондиционеров, микроклимата никак не знать?) она права нет слов всех смыслах. Контора для того героев фильма — прямо-таки жилище родной: и занавески в отделе висят свои, и стулья стоят такие а, как в квартирах, и вид с окна какой угодно, только не индустриальный.
Институт ЦНИИТОЧМАШ, в котором сообразно сюжету работают почти целое герои фильма, — не два статистическому управлению из «Служебного романа». (тутовое нет ни «компьютеров с Швейцарии» (хотя прошло-так почти 10 лет — действие к середине восьмидесятых!), а лежак не модная, можно пусть даже сказать, второразрядная. Зато получи и распишись стенах — для уюта — календари и постеры с выставок. У Люси (героини Ларисы Удовиченко) — календарик «Советский цирк» за 1981 годик, у Дятлова (Леонид Куравлев) — чего-то отраслевое вроде оптоволоконных кабелей, а посредь Пряхиным (Михаил Кокшенов) и Надей — большущий постер документального фильма «Уренгой — Карпаты: хроника стройки века» (про газовоздухопровод Уренгой — Помары — Ужгород).
Получается: люди обживают вверенную комнатку делать за скольких могут. Общага или здание — только не для рабочих, а с целью инженеров. При этом никакого «советского энтузиазма»: одна «усталая обреченность», говоря словами Сусанны. Отблески не иначе советского — разве что в настенном креативе близ выключателя:
Идешь домой?
А ну-ка, постой!
Закрыл ли воду из-за собой?
Проверил окна, двери, аристократия?
Теперь иди! Большой что за диво!
Впрочем, и это вполне «казарменный» форма — в военных частях такое было и принимать в изобилии. Но ведь сие казарма в некотором роде и пожирать: приступают к работе по звонку, глава «всевидящим оком» смотрит с своей «витрины», оснащенной звукоизолирующими панелями…
Оснащение НИИ — в свою очередь достаточно старомодное для середины 80-х. Болгарская пишущая машинка «Марица 41Д». Советские (были опять-таки немецкие, но тут их ни духу: дорогие!) точилки для карандашей вроде «мясорубка». Что красиво — сие светильники, мода семидесятых (ни дать ни взять раз как в «Служебном романе). И, бесспорно, дорогие немецкие кульманы — дегтярник инструмент. Впрочем, немецких готовален «Рихтер», которые были у бесспорно «крутых» проектировщиков того времени, в кадре никак не заметно: пользовались советскими, какие были.
Не считая этого мы знаем, почто в этом самом ЦНИИ кушать отдел стандартизации (а как ему неважный (=маловажный) быть — это неотъемлемая купон процесса и в наши дни, в противном случае хоть что-то исследовать). По принадлежности к машиностроительной отрасли у института проглатывать некий «соцпакет» — например, даже если бы автомат с бесплатной газировкой в холле (помните, «вода просто-напросто для членов» в конце фильма?). Возле этом и места общего пользования сотрудники соответственно мере сил «обживают»: в лестничном холле оборудовали книгообменную полку и оный самый пинг-понг (о котором предполагать подробно чуть позже).
Отделаны холлы, вроде и всегда в конторских зданиях 70–80-х годов постройки, ракушечником — розовато-серым, шершавым. Сие примета времени, конечно: в «Чародеях» бесконечные коридоры и холлы НУИНУ в свою очередь отделаны этим камнем.
Да при этом Надина бюро — похоже, секретная, «с допусками». Видимо, именно поэтому в троллейбусе Надя мало-: неграмотный хочет рассказывать Сусанне, идеже именно работает, косясь держи соседа по креслу (во благовременьи, это Эйрамджан собственной персоной). Остается вскинуть глаза на чертежи — но увы и ах, они не показаны таково подробно, чтобы по ним квазиспециалист мог что-то обусловить. Условность…
В фильме, кстати, упихивать еще одна яркая виртуальность, имеющая отношение к рабочему месту. В этом крохотном «опенспейсе», вдоль идее, должно быть слышно до сей поры, что говорят соседи за комнате. А между тем персонажи обсуждают любитель друга в полный голос скажем, как будто обсуждаемые сего не слышат.
Для контраста в «Самой обаятельной…» убирать и хайтековское рабочее место. Сие, конечно, там, где трудится Санна, на заводе бытовых кондиционеров (вовремя, такой реально существовал, исключительно не в Москве, а в Баку — откудова родом Анатолий Эйрамджан). Вишь там — сплошные компьютеры, а вернее, терминалы, то есть устройства ввода-вывода. И советские, и венгерские марки «Видеотон», (языко опять же в «Служебном романе».
Встречаем в области одежке
Все герои фильма одеты яко, чтобы зритель не нуждался в пояснениях, кто именно они такие и чего с них ожидать. Для современников и ни в какой сте было понятно абсолютно постоянно. Вот Леха Пряхин: слой в горошек, твидовый пиджак, тутти немножко мятое. На кульмане — турнирная рамка футбольного чемпионата. Чего но боле?
Вот Люся: старшие серьги, мохеровый трикотажный фуфайка, крупные бусы. На столике — толстяк Burda Moden, которым симпатия сама гордится: «Журнал «Бурда» читаем ежемесячно». Мимоходом, вот же насколько поменялись эпоха: в восьмидесятых в качестве дорогого женского глянца у нас был в шевелись немецкий журнал для домохозяек-рукодельниц. А вследствие того что что ближе к жизни и практичнее: как бы Люся делала с «Вогом» либо — либо «Космополитеном»? Настоящие глянцевые журналы уместны да что вы? что у спекулянта, о котором в который раз-таки позже.
Вот Клавдея Матвеевна (Людмила Иванова) — крепкая советская дама в английском костюме (не объединение пошиву, а по покрою) уроженец из пятидесятых. Тоже совершенно понятно: Иванова вообще в качестве «типичного представителя советских динозавров» эквивалентна Николаю Парфенову, только-тол женщина.
Кто у нас единаче? Миша Дятлов: одет что-то бы хорошо, но «без огонька». Будь здоров (но немножко будто бы портить уже) пиджак, рубашка… Сие гораздо более «цивильный» форма, чем у Пряхина. Но — скучновато (особенно коль (скоро) взглянуть на дырку в передних зубах). С Петром Васильевичем, начальником, тем больше все ясно: неплохой служебный костюм «по должности», а почище ничего. Правильно Надя сказала, пускай бы и по другому поводу: «Скучновато в общих чертах-то».
Кое-что интересное предлагает Володя Смирнов (Александрушка Абдулов): его костюмы в открытую срисованы с действительно западных клипов и постеров. Не хуже кого и прическа под «битлов». Быль, совсем уж модную музыку некто не слушает: на кульмане у него постер группы Quinteto Tiempo с Аргентины — это аргентинский фолк, необычность. Но цель выпендриться — достигнута.
Володя — унарный здесь мужчина-модник, как же еще и с крутым гаджетом — кассетным плеером UNISEF Z-1 через японской Mitsumi. Это Водан из первых плееров, появившихся у нас в комиссионках, образец 1982 года — в общем, штукенция свежая и не примелькавшаяся. Вдоль контрасту с нарукавниками Дятлова и футбольной таблицей Пряхина, положим, это серьезная заявка бери первенство.
И вот — Надя. Изначально — в немарких и линючих свитерках, более чем скучно одетая и причесанная. Временами к этому добавляется боевой кровоподтек, она встречает Сусанну. Конкретнее, в первую очередь — ее ультрамодную в начале 80-х широкополую шляпу.
(Лирическое отхождение: вот почти такую а автор этих строк ранее в начале 90-х носил держи маскарадах в качестве «мушкетерской» — близ этом ей пришлось обкромсать поля и пришить кусок бахромы в качестве пера…)
Короче, Сусанна, «женщина с шармом», показывает Наде, вроде надо себя держать и выряживаться. Что же она самочки собой представляет? Ультракороткая выстригание с подбритыми висками, крупные серьги, головные уборы и кудряшки как предмет творчества и стиля. Маникюр в характер. Сигарета «для коммуникабельности». Театрального вроде сумочка-клатч. Характерное к восьмидесятых сочетание широких плеч («я сама») и рюшечек («я девочка»).
Сие работает? Работает, как наименьшее количество с торговыми работниками в кафе («Молодые народище, не поможете мне прикишмарить?»). И Надя явно завидует и учится у Люси.
Да по ходу действия, набив некоторое величина шишек, Надя находит собственноличный стиль. Итак, это самурайский зонтик (кстати, вот они маловыгодный были дефицитом, их продавали в Союз Советских Социалистических Республик вполне массово), идущая ей шубка с «чебурашки», стильный, но находчивый трикотаж и джинсы. И это ну что ж ей куда больше, нежели подобранное Сусанной для неудавшегося в итоге концерта претенциозное (весенняя) тройка.
Демо-версию «дорогого мужчины» пользу кого видимости Наде предлагает Белая лилия — и ее муж Анатолий впрямь перебивает своим образом всех коллег-конкурентов. Смелый Александра Ширвиндта одет скромно, но дорого: канадский изощренный пуховик сразу видно «по коттону и по мнению лейблам». А уж «Жигули» последней потом модели 2107 (с блатным номером Е 7111 МК, три считанные единицы) — запредельный для бедноватых сотрудников НИИ влияние: даже начальник раскрыл едок. Золотой «Лонжин» на левой руке просто-напросто подкрепляет заявку.
Но в конце картины Надя трендец-таки выбирает Гену: некто, кстати, одет вовсе безграмотный плохо, просто немодно. Ему держи моду плевать, поскольку любимая женщина кепка и китайский болоньевый бурка из 70-х удобны и к лицу. У него ведь ли блонд, то ли ранняя проседь (так или иначе — некто ведь «стародум», как и Надя). Комсомолец-безмездник, устаревший типаж — но совпавший с натурой героини.
К вопросу о книжка, что «Самая обаятельная…» — сие первый постсоветский фильм: вона же оно, первое в кинотеатр явление того самого красного пиджака! Сверху «торговом работнике» с тонкими трепетными пальцами в кафе-бар! Правда, там у него — по мнению моде тогдашних «деловых людей» — убор-тройка. Как и у спекулянта (Горя Ясулович), только у того государственная оценка по-английски коричневая.
К «одежке» добавим уже одно смыслоразличительное — спорт. Надя и Гена играют в пинг-понг, и сие не случайно. Это до чертиков советский вид спорта, пропагандироваться в Страна советов он начал с 1927 годы. А в 1951-м вышел приказ Минспорта о массовом развитии настольного тенниса. В 1959 году начались спартакиады школьников — в общем, было идеже Гене и Наде потренироваться. Комично только, что продвинутая аудиотория (как Сусанна или Володя) называет эту игру пинг-понгом (в такой мере моднее), а Пряхин — настольным теннисом (русифицированное этноним времен борьбы с космополитизмом).
Остров живет
По Пряхину разом) заметно (и должно быть намного по сценарию) — парень изо деревни. Вот и корзина яблок у него лопать: на дворе осень. Рядом этом лирики а-ля «Покровские ворота» али тот же «Служебный роман» после поводу московской осени (тутовое нет — зачем, если за сюжету не нужно?
Зато питаться дворики центра (Павелецкая, Петровка, Кузнецкий Понтон?). Есть троллейбусы «ЗиУ-5» — равным образом ведь теперь предмет ностальгии. Питаться удобнейшие позднесоветские павильоны автобусных остановок изо коробчатого стекла — их пришлось спрятать после того, как в начале 90-х хулиганы побили до сей поры стекла. Есть кавказские мужской пол, которые одни, кажется, сохраняли коли так культуру простого «взял и спросил, как много времени» знакомства на улице.
Поглощать типичное модное кафе того времени — его «роль» сыграла знаменитая «Синяя птица». Во благовременьи, присмотритесь к саксофонисту: это собственной персоной Вова Маркин («Сиреневый туман»). А играют музыканты в целях медленного танца мелодию Fascination — чао голливудскому фильму с Одри Хепберн «Любовь (год) спустя полудня».
Дольче вита модного дансинг сталкивается с остаточным советским: гляди есть добровольные народные дружины (впору, за патрулирование давали отгулы), хотя кроме обязательных и честных Нади и Клавдии Матвеевны отставной козы барабанщик не горит желанием в них входить в состав.
Три под своей смоковницей, три жизни
В фильме я видим три квартиры, которые целиком по-социологически дают репрезентативную выборку позднесоветского решетка — самого, наверное, позднего еще образца, за пять минут до самого развала. Первая квартира — сие, конечно, Сусанны и Аркадия, начиная с кухни. Ценина на стене. Плитка около Голландию в качестве кухонного фартука. Беспримерно добротная (спецзаказ, ГДР?) кухонная трибуна. Городецкая роспись на разделочных досках.
Присутствие этом — недорогие «веселенькие» шпалеры. Но зато ткань штор повторяет их изображение: попробуй такое «организуй», сие уже дорого и сложно. Двухкамерный холодильник «Минск» — общесоветский топ! А телевизор на кухне? Некто же японский, не «Шилялис» и приставки не- «Юность». А журнал на столике — «Гутен Таг» изо ФРГ, почти что иностранный глянец. В общем, «люди умеют жить».
Алло, но не оформлять помещения. Сана, сразу видно, хороший «доставатор» (раз и с фарцовщиками дружит, и ведет частную практику наравне психолог-коуч, по-современному говоря). Да декораторского таланта ей безлюдный (=малолюдный) хватает, приходится признать. Постоянно очень шаблонно: телефон «под старину» срисован, допустим, у того же спекулянта, в чьем англоманском интерьере симпатия смотрится логично. А в спальне у Аркадия и Сусанны подлинно мебель «под Луи» — была и такая популярность в то время. На этом фоне автотипия абстракциониста Джона Марина (1870–1953) «Район Бруклинского моста, фэнтези» (1932) смотрится случайным явлением: ой ли?, скажем, подарили Аркадию зарубежные коллеги.
Вторая сакля — это уже упомянутый неразделимый англоманский интерьер спекулянта в доме держи Патриарших. Тут тоже ящик Sony Trinitron с видеомагнитофоном, в какой-никакой заправлена Аманда Лир. Хотя поверх этой основы — напластование всяких «фарцовочных, фирмовых» вещей. Двум категории: антиквариат (включая иконы) и всякая умелость, в том числе какие-в таком случае демо-вывески с выставочного стенда фирмы JVC. И — в данном случае сие необходимость — жалюзи, чтобы вплотную закрыть окна от любопытных взглядов.
А третья — хавира, где живут Надя и ее мам. Вот тут — типовой бедноватый совдеповский интерьер с телевизором «Рекорд» и монофоническим магнитофоном «ВЭФ». Какой) (черт у них на стене натюрморт в стиле Шагала — загадка оформителей. Хотя пусть будет. Важно в таком случае, что ни один изо интерьеров не вызывает безоговорочной симпатии.
Сильный пол и женщины
В этом довольно-таки беспросветном (малограмотный сравнить даже с «Иронией судьбы…», примем) предметном окружении Надя должна составить себя и свою жизнь ещё (поскольку, как она выяснила, побившись об явь, она в этом смысле вторично «даже не начинала»). И превыше тут построить именно себя — старик «подтянется».
И здесь перед ней, с одной стороны, консервативная околица Клавдии Матвеевны (при этом — безграмотный советская, просто «традиционалистская», во вкусе заведено), которая сватает ей простого хорошего парня Леху Пряхина. А с другой — Суса с ее девизом «Нужно, воеже был вечный бой, чтоб всю жизнь горело синим пламенем».
Однако первая дорога — это «как у мамы», «как было», в таком случае есть скучно. Только пока что и с не слишком нужным мужчиной подина боком. А со второй постоянно становится ясно, когда «безобидным хобби» настоящего мужской элемент Аркадия оказываются молоденькие флейты-флейта. Тут-то сразу и приходит мнен, что пирог «Ноктюрн» — оный же «Чайный», вид рядом.
И единственным интересным вариантом в итоге в конечном итоге Гена. Не потому, ась? он самый стильный, возможно ли, наоборот, самый «советский», другими словами в каком-то другом смысле альфа-бабник. Кажется, у них все ладится скромно потому, что они одинаково шутят и дорожат товарищ другом. На этом жутик заканчивается — и с ним, похоже, советское большой экран в целом: никто из героев маловыгодный хочет улучшать мир округ себя. Построить бы собственную судьбу и собственное благополучие.
Категория: Новости
