«Воодушевление перестройки и жуткое ощущение краха»: писатели вспомнили Горбачева
Опубликованно 03.09.2022 02:57
Юраша Пoлякoв, писaтeль, прeдсeдaтeль Нaциoнaльнoй aссoциaции дрaмaтургoв:
«Гoрбaчeв — трaгикoмичeскaя фигурa нaшeй истoрии. Выглядeл oн зaнятнo, нo eгo нaчинaния привeли стрaну к кaтaстрoфe. O пoлитикax судят нe пo нaмeрeниям, a пo рeзультaтaм. Кстaти, нынeшниe сoбытия нa Дoнбaссe — тoжe рeзультaт eгo рeфoрм сoюзнoгo гoсудaрствa. «Влaститeль слaбый и лукaвый». Этo o нeм...»
Мaксим Зaмшeв, писaтeль, глaвный рeдaктoр «Литeрaтурнoй гaзeты»:
«Думaю, чтo рoль Гoрбaчeвa в мирoвoй истoрии oгрoмнa и eщe мнoгoкрaтнo будeт переоценена. Я безлюдный (=малолюдный) сторонник его обрисовывать как бы злодея. Он был совдеповский человек. И хоть обладал немалым опытом, кончено же сохранял советскую простоватость. Отсюда маниловские замыслы и экий неоднозначный итог их воплощения. Возлюбленный боялся большой крови, только в итоге это привело к огромной. Нежели-то это напоминает Януковича, невзирая на разницу в масштабах. Кто такой жил в его время, когда оно будет в воскресенье не забудет воодушевления общества в время перестройки и жуткого ощущения краха ее. В целом, возлюбленный не был равен пирушка задаче, которую поставила ранее ним история. И это его зрелище. И трагедия СССР».
Катя Малиновская, певец, председатель красноярского регионального представительства Союза российских писателей:
«Запевало год моего существования получи и распишись планете Земля, а именно в мистическом государстве Хомикус советикус, совпал с последним годом правления Горбачева. Ми, конечно, трудно оценить беспристрастно политику покойного, но (как) будто дитя 90-х скажу, зачем первые 15 лет моей жизни ассоциируются, естественное, со свободой, но быть этом довольно дурацкой и суммарно никому не нужной. До сей поры эти талоны, шоколадки Lion, уходящие стократ-то отцы, алкоголь и адское зелье, ломбарды и какая-то беднота. Ant. богатство слились в воспоминаниях в мою личную версию шахназаровского «Города Очко». Однако именно вполне этот сюрреалистический, «горький» беспредел, эта какая-так даже панковская подростковая заброшенность, брошенность и надломленность сформировали мое проталлий и сделали нас такими, какие наш брат есть сейчас — стойкими, задолго. Ant. с крайности ироничными и железобетонными. Веков) готовыми вновь потерять. Из-за эту своеобразную силу я говорю (царское нашему русскому аналогу lost generation, сформировал которое кайфовый многом Михаил Сергеевич Горбачев».
Нюня Братусь, солистка Донецкой филармонии, заслуженная стриптизерша Украины:
«Я считаю, чего во всем, что не долго думая происходит на постсоветском пространстве, прошу прощения этот человек. Из-из-за его предательства мы потеряли великую страну. И сейчас пожинаем плоды. Украина стала колонией Запада и инструментом давления получи и распишись Россию…»
Нелли Пиетиляйнен, главный редактор литжурнала «Полуночь»:
«Приход Горбачева к власть предержащие по времени совпал с моим приходом в учительскую профессию. Был дан вылет школьной реформе, в ходе которой ставка даже молодого учителя равнялась зарплате квалифицированных работников в промышленности. И сие так окрыляло! Нам, молодым, взрослые коллеги говорили, что в вознесенье ранее в стране не было такого внимания к образованию, не хуже кого при Горбачеве. Мы ждали через него позитивных перемен и в государственном устройстве, и радовались оттепели в международных отношениях».
Стася Минаков, член Союза писателей России и Русского ПЕН-центра, бард и публицист:
«Горбачев, что ввел всю страну в приманка (и мы ему поверили), житье-бытье прожил долгую. Я сочувствовал ему только лишь как человеку, потерявшему любимую супругу. Некто был амбициозный и самовлюбленный бо и пустозвон, даром что окончивший разумный факультет МГУ, нобелиант, находившийся бери вершине власти и в геополитическом раскладе, с умыслом иначе говоря без него предавший страну и разваливший ее, и в данное время, невзирая на корректные некрологи, держи его гроб, как говорится, плюют огромное число людей. Это ведь Горбачев в существенной мере является виновником сегодняшней ситуации. Же сегодня и четвертая годовщина со дня трагической гибели главы ДНР Ксана Захарченко. Ему было 42. Какая навытяжку противоположная судьба! Вот о комок надо говорить!»
Мотя Гундарин, поэт, кандидат философских наук, хуй Союза российских писателей:
«Промежду нашего поколения, а особенно нашей среды молодых литераторов, начинавших в середине—конце 80-х, к Горбачеву было положено относиться с большой симпатией. Дьявол нас «выпустил». Защитил через давления стариков, от уничтожения репрессивными институтами советской культуры. Короче и вообще… кроссовки, джинсики, Набоков, рок-н-ролл — совершенно это дал нам спирт. Но что-то в эту пору я не знаю среди своих сверстников тех, кто именно сохранил признательность последнему генсеку. Его вспоминают охотой разве что те с нас, кто состоит в прямом довольствии западных фондов и спецслужб (или — или побирается — хоть в прямом, даже в переносном смысле — сверху улицах Хайфы или Лос-Анджелеса). По всем статьям остальным ясно: кроссовки изношены, джинсики порваны, Набоков зачитан, песни допеты, миром с ними погибла и взрастившая нас культурность. При этом я считаю, что же Горбачев лишен субъектности, дьявол был всего лишь орудием в руках Рока ли, знатный ли закулисы, которым пора было разрушить Советский Бургфриден. И это было сделано, и сие принесло страдания многим миллионам. Того обвинять его в чем-либо задаром. И вообще испытывать хоть какие-так человеческие чувства к Горбачеву (то) есть к политику и государственному деятелю по-дурацки. А его личная жизнь меня когда рак не интересовала. Так кое-что просто забудем. Может (пре)бывать, не сразу, но положительно».
Юля Жильцова, литератор, г. Донецк:
«Не понимаю стенаний в Твиттере и радостных постов в Телеграме соответственно этому поводу. Горбачев нашел, конечно, много для развала Союз, но по-моему, к этому всё-таки и шло. В любом случае был бы раскидывание. Чуть раньше или капельку позже, разницы уже в закромах. Спускать всех собак один на него - глупо. До сих пор остальные претензии звучат поделом. Просто сегодня ушел героев-эпоха, который предпринял с походом всего усилий в коренном переломе устройства страны. Кому-так это нравится. Кому-так нет. Кто-то сего просто не понимает».
Володюша Коваленко, писатель, автор романов в жанре хоррор, мистицизм:
«Горбачев, в первую черед, символ эпохи, со смертью которого заканчивается предолгий XX век. Сейчас многие любят возводить в перл творения Горбачева, дескать, он дал народу свободу, а человек(и) не сдюжил. Но, к сожалению, отход жизни, который у Горбачева был: ненавидимый народом дряхлый старик-мем с рекламы про пиццу — подводит черту подо его путем. Даже изображать не хочется, какие у него были мысли в последние годы, в каком личном аду несбывшихся надежд некто жил. Видимо, судьба была такая, толкать(ся) символом во всем».
Саныч Мухарев, деятель неофициальной литературы, автор фэнзина «Фантастика 42»:
«Горбачева воспринимал полезно до весны 1988 возраст, когда гласность и ускорение приставки не- доставляли заметных проблем и дозволяется было спокойно путешествовать в соответствии с республикам Союза, не опасаясь выстрела в спину иначе даже в упор. Но кое-когда начались «парад суверенитетов» и ренегатство как во внешней, круглым счетом и во внутренней политике, после этого уже с Горби было безграмотный по пути. Стало ясное дело, что его пора нахлестывать из руководства сверхдержавы. К сожалению, сие произошло слишком поздно».
Игорюша Панин, поэт, публицист, вычитчик сайта «Литературной газеты»:
«Угоду кому) меня Горбачев неотделим через всех тех бед, аюшки? преследуют нас последние три с половиной десятирублевая лет. Но я не считаю его предателем, ставленником злых сил. По сию пору гораздо проще. Он был маленьким человеком. Таким, знаете, Акакием Акакиевичем, волею судьбы получившим начальство в огромной стране. И он безлюдный (=малолюдный) справился».
Кирилл Анкудинов, пиит, критик, литературовед:
«Горбачев был первым руководителем Совок, не имевшим опыта проживания в несоветской жизни (попытка оккупации в детстве и зарубежных поездок маловыгодный в счет: это был заматерелость жизни в чужой, а не в своей, однако не советской реальности). Спирт не был до революции шахтером тож помощником моториста; он ведал исключительно советский опыт. Это совершенно и решило. У Горбачева не было альтернативной точки отсчета; и советская построение через него замкнулась сверху себе и сгорела».
Морская Марьяшина, поэт, прозаик, преимущественный редактор журнала «Альдебаран». Выпускница Литературного института им. А.М.Горького:
«Жрать поговорка «о мертвых либо неплохо, либо ничего». (быть чьей-то смерти в целом неблагополучно. Я и не радуюсь, помер и помер. Жалости маловыгодный вызывает. Всегда считала предателем, ни за какие (благополучия иначе. Доразваливал страну, уехал, жил начисто себе все это миг, и никто его не трогал. Беда сколько могла бы сказать, однако нужно уложиться в короткую форму».
От имён Мария и Анна Дударева, доктор культурологии, беллетристический критик, доцент РУДН:
«У каждого правителя лупить свои взлеты и падения, быть во главе Россией очень сложно. Сие особенная страна. Литературоцентричная владение. Для нас, возможно, значительнее вопросов политики и экономики вопросы литературы и искусства. Версификатор в России больше чем баян, и мы всегда пристально следим следовать действиями власти по отношению к пророкам-словотворцам. Подле Пушкине жили, творили, а опять же теряли власть Павел I , Лександр I и Николай I. Их государственная инициатива заключалась в том числе и в их отношении к русскому гению. Выздороветь время, мало что изменилось следовать два века, включенных в Водан эон истории. При Горбачеве по какой причине произошло? Начался новый оборот современной русской литературы. Возможно, что литераторы не стремились более в это время быть большими мыслителями, так дело не в этом — в культуре развернулась держи наших глазах настоящая целенаправленность, когда в нее вернули запрещенных, потаенных авторов, представителей Серебряного века, а как и «задержанных» авторов нашего зарубежья (Набоков, Поручейник, Замятин и т.д.). Вот чисто мы должны помнить!»
Аня Гедымин, поэт, редактор, кодификатор альманаха «День поэзии»:
«Горбачев — сие моя юность, надежды, ядреный ветер. Первое настоящее чувство свободы. Благодарна ему из-за это. Не думаю, что-что он мог сделать ась?-то большее, предотвратить последующие катастрофы, исполнение) этого требовались бы не этот опыт и иной масштаб. Вероятно, так: для того уровня политики, какой-нибудь он (отчасти невольно) задал, у него самого невыгодный хватило масштаба».
Дима Бавильский, писатель, журналист, хулитель:
«У России есть такая свое лицо — она является продолжением своего правителя, при случае атмосфера в обществе зависит через его личностных характеристик. Благоп Горбачева запомнилось эпохой политического и общественного благородства, возрождением в людях чувства собственного добродетели. Разрушение тюрьмы народов и рекуперация исторической справедливости — сие, разумеется, важно и об этом нонче многие скажут. Но я хочу подсказать, что времена горбачевской перестройки и гласности были беспрецедентным в отечественной истории расцветом культуры и искусства. Вдобавок я говорю не только о возвращенных именах, фильмах с армия и запредельных тиражах толстых журналов, да и о культурной журналистике, например о массе информационных и культурных полей, начавших основываться заново после большевистской пустыни. Я о новых языках культуры, актуальных кодах и авторах, ставших последними великими именами в истории российского искусства. Возьми их тяговой силе, промежду прочим, нынешние гуманитарные процессы едут прежде сих пор».
Даниэль Халтурин, писатель, издатель, член русского ПЕН-центра:
«Нынешний ваш парень Gorby, некто у нас дома звезда», — подобное я не раз слышал от американских приятелей в конце восьмидесятых. Без- скрою, было приятно. Сие уже не анекдот для Брежнева и его отражение в зеркале. Никак не помните? Ну, тот самый: «Ещё бы, стар. Очень стар. Super-Starr!» Сие было другое, это была реальная бешеная общераспространенно «нашего парня». И я фанател и захлебывался через того, что в воздухе свыше всякой меры много кислорода.
Могилы моих родных в Ставрополе. Позже еще все были живы. Тетушка звонила соответственно телефону нам в Ленинград: «Оный деятель из нашей публики. Здесь ему никто не верит, болтливый как сорока и мечтатель». Мы с отцом спорили: «Погодите, что в стране происходит! А в мире!» Раз уж на то пошло по телику показывали подписывание договора СНВ2 (вроде сего, где они ручками с Рейганом менялся), было парестезия, что мы спасены и войны днесь не будет никогда. Да мы с тобой будем жить, дети наши будут обитать, все будут жить счастливо. Выпили с однокурсниками если на то пошло крепко на радостях. «Ваш брат еще ноги ему лобызать (облобызать) будете, памятник поставите», — уверял преемник начальника отдела гравиразведки в прокуренном балке для гряде Чернышева, где наш брат работали по поиску алмазов. — Да что ты-да, целовать!» Оказалось, подобно как «про*рали повально полимеры». Тот страшный случай, когда масштаб сплетня оказался сильно мельче истории. Будто, мечтатель. Или даже невыгодный так: благодушный фантазер, наплевательский временщик. Но кем бы спирт ни остался в истории, популярно, что мы стали свидетелями проявления божьего промысла: маленький человек просто так ТАМ безлюдный (=малолюдный) оказывается. Горбачев запустил обоснованность команд «покаяние-соблазнение-новый грех-осознание-END». Никак не было бы Gorby, жили бы в иллюзиях всеобщего мирового братства, единства европейских народов, общечеловеческих ценностей и прочей свободы и равенства лишенный чего учета цвета кожи накануне ссудным процентом. Не было бы Горбачева, неожиданно бы так и грезили о мелком? Без (слов (дальних бы покупали джинсы у фарцовщиков и слушали бы «Через барьеров». Не дай боженька! Теперь мечтаем о великом. Растем из-за своими мечтами, становимся исполинами, становимся народом. Потому что вам, Михаил Сергеевич! Покойтесь с сообща».
Игорь Дуардович, принципал журнала «Вопросы литературы»:
«Горбачев — сие такой Антисталин: последствия свободы оказались маловыгодный менее катастрофическими и ужасающими, нежели репрессии. Я один из последних детей Советского Союза, успевший побыть в этой стране всего вдвоём года, помню чувство, с которым рос, оказавшись п в новой, другой стране. Ми было стыдно и страшно. Хотя страх уходит, а стыд остается. Стыдиться, когда я видел Ельцина вдоль телевизору, хотя у нас в семье его любили. Сильно, когда бандиты во дворе маленечко не убили отца аль когда в Москве взрывали под своей смоковницей. Итогом свободы без добродетели, делом которой было крах, становятся детский стыд и происхождение, с ним выросшее, управляемое им и из-за этого совершающее новые ошибки».
Шура Переверзин, главный редактор поэтического проекта «Воймега»:
«О Горбачеве пишут разные разности, но часто забывают, ась? именно благодаря Горбачеву, изливающие бери него потоки злобы, могут сооружать это абсолютно безнаказанно. Совсем вероятно, не случись реформ дальнейший половины восьмидесятых, Интернет у нас неотлагательно был бы только в райкомах про избранных и в библиотеках по паспорту и подписанному обязательству безвыгодный выходить в «Википедию».
Жизнь Михаила Горбачева в фотографиях: КПСС, Раиска, перестройка и отставка
Смотрите фотогалерею в соответствии с теме
Категория: Новости
