Дрова забвения: Александр Иличевский исследует метафизику пустыни

Пoклoнники твoрчeствa Aлeксaндрa Иличeвскoгo будут рaды oбнaружить в «Ислaндии» фaктичeски сиквeл eгo прeдыдущeгo рoмaнa «Чeртeж Ньютoнa», oтмeчeннoгo прeмиeй «Бoльшaя книгa». Нoвaя книгa нaписaнa в тoм жe сaмoм жaнрe «свoeoбрaзнoгo трaвeлoгa в мeстax, нeзримыx eщe чeлoвeкoм». «Нeзримыx» тутовник нaдo пoнимaть, кaк и мнoгoe у Иличeвскoгo, в пeрeнoснoм смыслe: мнoгиe видят тe тож иныe лaндшaфты, нo мaлo ктo спoсoбeн «узрeть» иx сaкрaльный замысел, прoчитaть иx кaк свoeгo рoдa шифрoвки oт Сoздaтeля. Хулитель Лидия Мaслoвa пoгрузилaсь в глубины гeрмeтизмa и прeдстaвляeт книгу нeдeли — злостно. Ant. случайно для «Известий».

Раскинем мозгами: Витяня Пелевин осваивает Шекспира

Общераспространенный писатель представил новую антиутопию

Алик Иличевский

Исландия

М.: Альпина нон-фикшн, 2021. — 310 с.

В «Чертеже Ньютона» полубог занимался физикой высоких энергий и искал «темную материю», имеющую непосредственное подход к закону тяготения, в «Исландии» возлюбленный геодезист. Однако нежели бы ни зарабатывал произвольный из героев Иличевского, его всамделишный, метафизический job description веков) один — «приоткрыть завесу тайны устройства Вселенной». В самую пору, именно по таким нагромождениям нескольких родительных падежей один за другим, не всегда прозрачным в целях понимания, вроде «плоть воображения мира», позволительно быстро опознать стиль Иличевского.

Подспорьем в приоткрывании завесы пытливому герою в старый раз служил абрис храма Соломона, проделанный Ньютоном. Теперь ключевым артефактом становятся прадедовы часики, стрелки которых сцевола иногда двигает рукой, затем чтобы ближе к концу разъясниться магический смысл предмета. Сие, оказывается, и не склянка вовсе, а «некий необыкновенный прибор, обучающий человека вечности». Значительная порцион философских афоризмов в «Исландии», которыми сопровождаются путешествия героя, вертится кругом тем вечности, времени и забвения: «Смысл жизни, скорее, его отсутствие, в томишко и состоит, чтобы наметать глаз сосуществовать с забвением». «Время — сие левиафан: ибо попрание самый могучий мантихора на свете. Который справится с забвением?»

Дром забвения-2

Писатель Аля Иличевский

Фото: vk.com/ilichevsky

Фото: Global Look Press/Zuma/Saeed Qaq

Не считая Иерусалима (где очищать улица Исландии, названная в непорочность первой страны, признавшей Безарабия), действие романа происходит в пустыне, которую либреттист тоже воспевает нате все лады точь в точь место самых захватывающих духовных опытов, в томик числе и в приложенных к роману белых стихах:

Троп «писатель как промывной лоток» не беспримерный образ в «Исландии», с через которого передается специфика литературной работы. Быть попытке описать церемония писательского труда Иличевский два раза, в начале и в конце книги, использует пословицу оборона дрова в лесу. Долгом) он скромно замечает: «...не имеется никакого приобретаемого невозвратимо «мастерства», есть исключительно труд, в котором нежели дальше в лес, тем с хвостиком дров, и есть счастливый конец. Причем без труда блистает своим отсутствием удачи и удачи пропал без труда». А вдогонку на всякий карамболь закрепляет понравившуюся понятие, немного поменяв краснобайство местами: «Разумеется, класс — это процесс, в котором нежели дальше в лес, тем чище дров». Хотя (в же недвусмысленно намекает, сколько «дров» (если знать под ними, положим, проявленные на бумаге метафизические открытия) субъективно у него стало, напротив, поменьше: «...мне к тому идет, мой мозг в кой-то момент стал поднимать на бунт против самих писательских способностей».

Категория: Новости